Продолжаем встречи с бойцами ставшего уже знаменитым батальона БАРС-13. Мы уже познакомились с одним из участников подразделения: боец Эмиль «Москит» знаком нашим читателям. На этот раз к нам в гости заглянул умудрённый опытом боец Евгений «Боксёр». После завершения своей фронтовой «вахты» в Русском легионе (второе название батальона) доброволец продолжает помогать своему подразделению.
Разговор наш пойдёт об участии нашего гостя в Специальной военной операции и службе в подразделении БАРС-13.
− Евгений, приветствуем на страницах «Аргументов недели»! Вы боец БАРС-13. Расскажите о себе нашим читателям, пожалуйста.
− О себе, учитывая мой возраст, 65 лет, рассказывать довольно-таки долго придётся (улыбается).
− Тогда без анкетных подробностей, расскажите…
− Хорошо. Я родился в городе Казань. По образованию — архитектор. В последние годы – 20 лет – я профессиональный преподаватель Высшей школы. А до этого я служил в армии, в общей сложности, 14 лет.
− А такой серьёзный позывной – «Боксёр» − как возник?
− Опять же ребята узнали о моём увлечении в прошлом, так и назвали. Прижилось.
− Как заинтересовались Донбассом?
− Как я попал на Донбасс? А вернее, в Харьковскую область, а потом на Донбасс? Меня не брал военкомат на войну. Я обратился туда в апреле месяце, после того, как началась операция в феврале… Даже в марте, я пришёл – меня не брали, потому что у меня возраст предельный для службы. Несмотря на то, что я офицер. Я долго пробовал попасть на войну и в конце концов плюнул на это дело и нашёл Союз добровольцев Донбасса, а уже через них попал в БАРС-13. Это добровольческий батальон, где служат все, кто желает по велению души защищать Родину. Вот я так там и оказался.
− Отлично! А Вы знакомы с командиром Сергеем Фомченковым?
− Сейчас я уже лично с ним знаком. До этого я вообще никого не знал, даже и слышать не слышал о БАРСах или о Союзе добровольцев Донбасса.
− Как Вас встретили в подразделении? Быстро ли сблизились с ребятами из батальона?
− Учтите, что я всё-таки в прошлом военный и работал в больших мужских коллективах, так что вполне мне по силам оказалась. Тем более, что я преподаватель, и коммуникация у меня налажена достаточно хорошо. Мне кажется, я умею вписываться в любой коллектив, какой бы он ни был по образованию, по возрасту, по социальному составу. О встрече… Да никто там никого не встречал: каждый приходил со своим пониманием задачи и тихо ждал команды грузиться в машины и ехать на войну.
− А долго слаживание шло? Там же приходят в подразделение люди, их срабатывают сначала и потом уже отправляют на боевые позиции, да?
− Ну, БАРСЫ – специфические подразделения, которые формируются в основном зрелыми и знающими о войне, т.е. с боевым или военным опытом. Это бывшие участники войны в Афганистане, в Чечне, в Таджикистане, в Киргизии. Всё, что у нас было в Закавказье, Приднестровье. Большинство − это участники боев за Малороссию, поэтому было много луганских и донецких бойцов, включая нашего комбата. Вот поэтому слаживать нас сильно и не надо было. Каждый набирал себе своё подразделение. Комбат среди офицеров распределил обязанности. Мне досталась обязанность командира взвода связи и «бпла». Я набрал себе бойцов самостоятельно. Просто сказал: кто хочет? Некоторые согласились стать связистами. Вот так вот набрал и до конца с ними был.
− А где довелось повоевать?
− Мы стали участниками Спецоперации в начале мая. Сразу же попали на Изюмское направление, в так называемый «Шервудский лес», где формировали опорные пункты и обороняли захваченные позиции. Потом «Шервудский лес» почти весь взяли и вышли к селу Богородичное, которое вместе с регулярными войсками удерживали, находясь в полуокружении больше месяца. Вот это два таких направления. Основная задача у нас была − на Славянск. Когда закончился контракт, и я уехал домой, там что-то пошло не так, наши отступили.
− Как Вы думаете, в чём там проблема была? Усиления не было? Или это просто тактический такой ход?
− У нас есть Верховный Главнокомандующий, у которого больше информации, чем у меня, в тысячу раз. Я человек православный, гадать не могу, как случилось, так случилось. Моя задача – прийти на войну и воевать.
− Ваше подразделение, подчинённые, благополучно закончили свое участие в СВО? Всё нормально?
− Так, в моем подразделении за два месяца на передовой: трое раненых, ни одного убитого – это я считаю своим лучшим достижением.
− Да, это хороший результат для командира!
− Задачи, нам поставленные, были выполнены. Четыре связиста представлены к государственной награде – медали «За отвагу».
− Замечательно! А чем занимаетесь сейчас?
− Я также, как и раньше, преподаватель университета, преподаю основы архитектурного проектирования.
− Знаю, что Вы ещё и гуманитарщик. Помогаете ребятам из БАРСа. Я видела ролики с Вашим участием, посты в соцсетях. Расскажите об этом немножко, пожалуйста!
− Вот эти посты и ролики – это не моя заслуга. Здесь меня немножко «раскрутили», образно говоря. Потому что, я и четверо моих товарищей, вернувшихся в Казань с фронта, после окончания контракта, оказались на подхвате у информационного поля, нас сделали какими-то медийными. А помощь наша была такая адресная. Мы сами там были, знаем проблемы солдат не понаслышке.
− Так это и есть самая нужная помощь…
− Мы долго там находились и всё это на себе прочувствовали что нужно, что не нужно солдату. И поэтому решили как-то помочь нашим бойцам, облегчить им службу. Основная моя задача была, в принципе − информация. Чтобы люди не собирали тоннами ненужных вещей. Потому что солдату, а я служил в мотострелковом подразделении, то есть пехотинец, и поэтому знаю, что таскать на себе всё это невозможно. Хотелось бы донести до населения, что в первую очередь солдату нужно то-то и то-то. А люди так поняли, что мы гуманитарной миссией занимаемся и стали приносить нам любые вещи. В свете этого уже не могли отойти в сторону и стали заниматься сбором. Вот уже три машины отправили, сейчас готовим четвертую нашим парням.
− Вы продолжаете заниматься этим делом?
− Пока да, продолжаем заниматься.
− А Вы с местными общались, с гражданским населением? Отличаются в обиходе и общении люди от той же Казани? Вы быстро находите общий язык?
− В Казани или Донецке?
− В Донецке, в Изюме, в Харьковской области?
− На Донбассе мы были мало. В основном это был Изюм, Изюмский район. В Донецке мы немного были. В основном были в селе Сухая Каменка и Богородичное, а там жителей нет, или очень мало, общаться не с кем было.
− Ну да…
− А в Харьковской области я несколько раз был в Изюме по делам батальона. В основном закупали необходимые инструменты для связи. Местные жители вообще все разные, как и везде. Есть благосклонно относящиеся, есть вообще никак не относились, не замечали нас. По-всякому, у всех свои мотивы были. Мы тоже к этому с пониманием относились. Не все обязаны нас любить.
− Да, это так. Скажите, как опытный боец, военный, прошедший горячую точку, как Вы думаете, мы сможем вернуться в Харьковскую область и дойти до Харькова?
− (Глубоко вздыхает). Опять Вы мне задаёте вопрос, на который у меня, как у солдата в звании небольшом, нет ответа, я не посвящен в замыслы нашего Генштаба и Верховного Главнокомандующего, нужна нам Харьковская область или нет (улыбается).
− Но мы же можем помечтать?..
− Солдата, опаленного войной, потерявшего своих боевых товарищей, остановить будет невозможно.
− Даже так?
− Хочется надеяться, что наш Главнокомандующий знает, что делает, а солдат не подведет, у него нет выбора, или грудь в крестах, или голова в кустах! Не надо делать вид, что мы воюем, солдат должен понимать смысл его миссии. Это моё личное мнение.
Ещё проблема будет в другом: когда все эти солдаты вернутся назад, домой, и если здесь, в тылу, ничего не изменилось. Им будет тяжело найти общий язык с теми, кто отсиделся в ожидании исхода битвы. «Ждущие» − это проблема государства, у настоящего мужчины должна быть четко выраженная позиция.
− С этим трудно не согласиться…
− Потому что там, на войне, быть за ваших и за наших, не получается. Сидеть и ждать, что может быть все уладится, пройдет само собой, глупо, как минимум и преступно в перспективе.
− Такие смелые вещи надо ли публиковать, как думаете? Чтоб как у врача, главный принцип – не навредить.
− А кому Вы навредите? А куда меня могут послать? На войне я уже был. Дальше фронта не пошлют. Карьера моя уже состоялась. Я уже как бы дважды пенсионер. Поэтому, что мне тут бояться, Господи… Ничего противозаконного я не говорю. Я выражаю своё мнение.
− Скажите, а как родные отнеслись к Вашему решению пойти воевать?
− Ой, это больная тема. Супруга моя – настоящая жена офицера. Я полжизни служил в армии. Поэтому отнеслась она стойко, но без одобрения. Всё-таки возраст мой был большой. А дети нормально отнеслись.
− Жена знает, что ей надо будет Вас лечить, поэтому она переживала больше детей.
− Понятно, но она мне никогда не говорила: «Нет, ты не должен». Она приняла, как говорится, без одобрения, но приняла, как есть.
− Знаете, наверное, мужчина ставит перед фактом и всё: «Я пошёл и увидимся позже», да?
− Да, я так и сделал. За сутки до отъезда сказал: «Вот моя котомка, завтра провожаете меня». Как-то так.
− Я рада, что благополучно Ваш манёвр такой состоялся. Пожелайте что-нибудь своим сослуживцам из подразделения в завершении нашего разговора.
− Чтобы вернулись!
− Всё? А счастья, здоровья и военной удачи?
− Всё. Это очень сложно, насчёт счастья и здоровья после войны.
− Это верно. Я на Вас вышла от бойца Эмиля с позывным «Москит». Он посоветовал с Вами поговорить: «Боксёр наш интересный, самый серьёзный и самый талантливый человек среди нас был. Запомнился хорошо».
− Да Вы что? (смеётся) Ну вот, ответил.