Откуда на Земле завелась жизнь? Самозародилась она в глубинах мирового океана, залетела из бескрайнего космоса верхом на ледяных кометах или нашу планету засеяли спорами жизни неведомые Инженеры? Океан ли наша колыбель или, наоборот, земные организмы покорили морские бездны? Что изучают палеобиология и астробиология? Может ли космическая зараза угрожать человечеству и кто нас оберегает от этой напасти? Как умные динозавры догадались, что пора начинать вымирать за 15 миллионов лет до того, как их якобы убила комета? На эти и другие вопросы главного редактора «Аргументов недели» Андрея Угланова отвечает академик РАН, бывший директор Палеонтологического института, специалист в области биологии, геологии, палеонтологии, астробиологии и бактериальной палеонтологии Алексей Юрьевич Розанов.
Собачка подождет
— Насколько велика вероятность того, что жизнь зародилась не на Земле, а была привнесена откуда-то из космоса?
— Вероятность этого достаточно велика. Другое дело, что выглядело это несколько иначе. Некто Бартоломей Надь со своим напарником Клаусом еще в первой трети прошлого века написали на эту тему огромную книгу в 750 страниц. Если бы я ее вовремя прочитал, я бы вообще не стал заниматься астробиологией, потому что они все придумали до нас. Единственное, они все это описали на том уровне, на котором позволял тогдашний инструментарий. Астрономы, которые не могли пережить того факта, что жизнь появилась из космоса, организовали настоящую травлю Бартоломея и его товарища.
— А как вы решили заняться этой темой?
— Я поначалу этой темой не интересовался. Но у меня в лаборатории был очень любопытный парень. Мы как раз только-только хорошо оснастились приличной аппаратурой. Нам повезло со спонсором, которым выступил Клаус Раусинг, изобретатель упаковки «Тетрапак». Он любил Россию и очень многим помогал. Как-то он с дочкой побывал в нашем палеонтологическом институте, где я на тот момент был директором, восхитился нашим действительно выдающимся музеем, одним из трех лучших в мире. После этого мы посидели у меня в кабинете, немножечко выпили. А мне надо было идти гулять с моей маленькой собачкой. Я начал прощаться, и он вдруг встал и сказал: «Мы с дочкой решили выделить вашему институту миллион долларов». Тогда я сел и сказал: «Так, собачка подождет». На этот миллион мы очень много чего сделали. Это были 90-е годы, и наш Палеонтологический институт был единственным в Москве, где никогда не было задержек с зарплатой. Мы сами зарабатывали деньги. И за счет посещаемости музея, и за счет бесконечных выставок за рубежом.
— В свете последних покушений западных «партнеров» на всевозможные российские выставки, вы не боитесь, что ваши выставки где-нибудь арестуют и банально украдут?
— Сейчас мы этим уже не занимаемся.
— Так что насчет жизни, принесенной на Землю с метеоритами?
— В 1993-м, кажется, году доктор Дэвид Маккей из НАСА опубликовал результаты исследования антарктического метеорита. Считается, что он попал к нам с Марса. А наш любопытный сотрудник постоянно совал под микроскоп всякую ерунду вроде грифеля от карандаша и прочего мусора, за что я его неоднократно ругал. В очередной раз он засунул туда метеорит. И обнаружил в нем окаменевшие водоросли. Мы написали об этом статью, которую никто не хотел публиковать, потому что до нас тоже уже дошла волна негатива по отношению к попыткам найти жизнь в метеоритах. И эта статья лежала у меня на столе целый год. И только наш великий ученый Николай Павлович Лаверов устроил так, что эта статья вышла. И это совпало по времени с публикацией Дэвида Маккея. Только после этого наша наука, астробиология, начала приобретать некое право гражданства. В журнале «Итоги» вышла моя статья по поводу моего же доклада на президиуме Академии наук, и в это время Билл Клинтон выделяет НАСА 16 миллиардов долларов на поиски жизни на Марсе. А я получил от Академии разрешение нанять еще шесть человек, но деньги должен был искать внутри института.
Верхом на комете
— Но как жизнь могла добраться до Земли на метеорите, если в космосе практически абсолютный ноль, жесткое излучение. Там ничто не может выжить. Как же могло случиться «осеменение» Земли?
— Никакая жизнь с метеоритами не переносилась. Мне приписывают эту теорию, но я не говорил ничего подобного. В метеоритах к нам попадали только уже окаменевшие остатки. Как они туда попали — это уже другой вопрос. В наше дело вмешалась электронная микроскопия. Объекты, которые мы стали находить в метеоритах — микронной размерности, что в принципе очень непривычно для палеонтологии. Палеонтологи обычно оперируют объектами покрупнее, от миллиметров до десятков метров. Сторонники «панспермии» — теории «оплодотворения» Земли из космоса, оправдывают возможность такого опыления тем, что метеориты, проходя через земную атмосферу, раскаляются и тем могут вызвать к жизни заледеневшие в них частицы жизни. Ничего подобного. Раскаляется только тонкая внешняя оболочка метеоритов, а все, что у него внутри, остается холодным. Анатолий Иванович Григорьев, главный космический врач, вице-президент Академии наук, когда-то организовал нам экскурсию в Королёв, в музей космонавтики. Я там бродил среди всяких ракет, и ко мне подошел человек со Звездой Героя на лацкане и предложил кое-что посмотреть. Он показал мне материалы для обшивки ракет и объяснил, что когда снаружи 1300 градусов, внутри корабля совершенно не жарко. Так же и с метеоритами.
— Но зато микроорганизмы не сгорят. А оттают и оживут, как лягушка, которая во льду зимует.
— А мамонт, который уже в камень превратился, оживет? Или найдите на пляже ракушку и оживите ее. Не получится. Она давно мертвая. Грей ее, не грей, она обратно из своей раковины не вылезет. Нет, это все фантастика. Камень обратно живым не станет.
— То есть, метеориты жизнь на Землю занести не могли. Если только это не сделали другие разумные существа.
— Все гораздо проще. Дело в том, что на Землю попадали не только каменные метеориты, но и ледяные кометы. А в ледяных кометах могло сохраниться что угодно. Сейчас мы это знаем. Когда Земля была еще горячей, эти кометы таяли, и в локальном озерце могло ожить то, что находилось внутри этих комет во льду. Но потом оно все равно высыхало и погибало. Это происходило в период от 4,5 до 4 миллиардов лет назад. А потом случилась большая метеоритная бомбардировка. И вот в этот период на Землю ледяными кометами было принесено, вероятно, очень многое. Плюс Земля уже начинала остывать, и образовались уже более серьезные бассейны. Это еще не океаны, но до них оставалось совсем немного. Но мы установили еще один важный момент. Во всех учебниках можно прочитать, что жизнь зародилась в океане и из него вышла на сушу. Так вот это совершенно не верно.
— Как это? Известно же, что при ударе молний в океан, в воде из микроэлементов образовывались более сложные элементы, кислоты, из которых потом могли образоваться органические соединения, давшие старт зарождению жизни.
— Когда на Земле появилось достаточное количество воды, жизнь уже имела такой уровень организации, что никаких молний уже не требовалось.
— То есть, к моменту появления океанов, Земля уже была заселена? Чем?
— Амебами и прочими простейшими организмами. Хотя, амеба не такой уж и простой организм. У нее уже есть ядро. То есть, она не просто живет, она размножается. Это уже высокоорганизованные организмы. Они жили в огромных озерах и даже морях, образовавшихся из-за массированной бомбардировки Земли ледяными кометами.
— Этот период изучает бактериальная палеонтология?
— Да.
— Можно чуть подробнее? Потому что для меня, как и для большинства наших читателей, палеонтология — это кости мамонтов и гигантских ящеров. А тут какие-то невидимые глазу бактерии.
— Сколько бактерий в вашем теле?
— В моем много, миллиарды. А в вашем, наверное, ни одной. Вы же академик!
— Если бы во мне не было ни одной бактерии, я бы давно сдох. В каждом из нас килограмма четыре одних только бактерий. Без них мы не могли бы существовать, они выполняют огромное количество функций в нашем теле.
— И все же палеонтологи изучают то, что можно потрогать руками.
— А мы изучаем то, что можем увидеть в электронный микроскоп. Мы изучаем организмы микронной размерности. А поскольку электронный микроскоп появился недавно, то и наука наша достаточно молода по сравнению с обычной палеонтологией. Палеонтологический бум, случившийся перед Второй мировой войной, связан с развитием микропалеонтологии. Еще не бактериальной, но уже изучавшей то, что руками потрогать было трудно. Предмет ее изучения имел миллиметровую размерность. На тот момент все полагали, что до Кембрийского периода на Земле ничего не было. Но появился электронный микроскоп, позволивший нам увидеть ранее невидимое, и мы поняли, что все это ерунда. И в Докембрии на Земле водилась чертова прорва всякого разного. Я уговариваю пару институтов и Министерство природных ресурсов сделать специальную программу по изучению Докембрия. Мы сейчас вполне можем обеспечить достаточную детальность изучения этого периода, не меньшую, чем от Кембрия до наших дней. А для поиска полезных ископаемых это абсолютно необходимая вещь. Но для этого нужно многое перестроить в школьном образовании, и в ВУЗовском образовании. И, соответственно, необходимо переоснащение оборудованием. Но тут есть нюанс. Физики, обычно, хотят микроскопов с максимальным увеличением и разрешающей способностью. А когда я был директором нашего института, я добивался того, чтобы у нас было столько микроскопов среднего класса, сколько требуется для работы, а не на два часа в месяц. То есть не лучших микроскопов, но в малом количестве, а пусть средних, но в большом. Зато наши ученые не стояли в очереди на микроскоп. Поэтому мы получали сотни отличных фотографий в месяц и много чего смогли сделать и хорошо продвинуться. Американские коллеги понимают, что рядом с нами они — детский сад.
— Вы палеонтолог, но сотрудничаете с Институтом ядерных исследований в Дубне.
— У меня там даже есть своя группа.
— Что может связывать два таких разных научных направления?
— В Дубне есть лаборатория радиационной биологии. Там работают люди, которые занимаются медицинскими проблемами, борьбой с раком и т.д. В этой лаборатории есть сектор астробиологии, создать который меня сподвигли директор этого института и директор этой лаборатории. Люди, которые работают в Дубне, в отличие от людей, работающих в Москве, больше занимаются делом, чем интригами. Для них это было любопытно, круг интересов у этих людей очень широкий. Скажем, там есть лаборатория нейтронной физики, с помощью которой мы проводим некоторые эксперименты по распознаванию внутри пород. Вы же не всегда можете удачно разбить камень, чтобы посмотреть, что у него внутри. А с помощью нейтронов можно рассмотреть его внутренности в объеме. В Сибирском отделении РАН есть Институт катализа, который возглавляет вице-президент Академии наук Валентин Николаевич Пармон. Этот институт принимал активное участие в наших работах по эволюции биосферы. Оттуда происходит концепция астрокатализа, согласно которой зарождение жизни связано с астрокатализом в момент зарождения сверхновых звезд. Так что нет ничего удивительно, что в недрах совета по астробиологии работают такие организации, как, например, Институт земного магнетизма в Троицке, Институт катализа в Новосибирске, Институт физики Земли и его отделение в Борке и масса других. Кооперация у нас большая.
Космическая чума
— Вы сказали, что жизнь не пришла из океана, а ушла туда. Но даже у человеческого эмбриона в первой фазе его развития есть жабры. Он повторяет эволюционный путь от клетки до человека, и жабры у него есть на ранней стадии развития. Получается, мы все же вышли из воды?
— Это говорит о том, что наши далекие предки вышли из воды, когда на Земле были уже огромные бассейны. Из океана на сушу выходили водоросли, которые стали растениями. Но до того, как образовались океаны, на Земле была поверхность без воды. Она растрескивалась под лучами солнца, под дождями, под ударами метеоритов и комет. И в этих трещинах, в песочке, в мокрой глине, во всей этой дряни жили разные гады. Но океанов-то еще не было! Жизнь появилась не в океанах. И она даже не пришла в океан. Это океан пришел туда, где уже была жизнь. А потом туда прилетело дополнительно.
— Из космоса?
— Ну да. И до сих пор прилетает. Знаете, сколько на Землю попадает космической пыли? 400 тонн в сутки! Чего там в этом мусоре только нет!
— Какова вероятность того, что с этим мусором прилетит к нам что-то такое, что разом положит конец всему живому на Земле?
— Опасаться нечего. Представьте, что на Землю прилетел кусок льда размером с кулак, в котором пряталась какая-то совсем уж гадостная гадость, от которой для нас нет спасения. Куда она попадет?
— Куда?
— В огромнейшее сообщество своих сородичей-микроорганизмов, счастливо живущих на Земле и вовсе не горящих желанием умирать. Они этой гадости просто не позволят распространиться и нарушить баланс. И расклад сил явно не в пользу пришельца — их там в комете жалкий миллион, а против них целая планета, триллионы триллионов. До человека дело просто даже не дойдет, если только этот кусок льда не попадет кому-нибудь прямо в голову. Все эпидемии на Земле побеждаются теми организмами, что тут уже живут. Пришельцы-конкуренты им на фиг не нужны. Когда врачи и эпидемиологи говорят, что они победили какую-то очередную эпидемию, это не совсем правда. Они, разумеется, помогают в этом процессе. Но основную работу делают не они, а микроорганизмы-земляне.
— Когда вы изучаете в электронный микроскоп нечто, жившее задолго до динозавров, вы встречаете среди этого что-то опасное? Каких-нибудь пращуров возбудителей свиного гриппа?
— Я даже не знаю, как выглядит возбудитель свиного гриппа, это не моя область.
— Но в процессе вашей работы и изучения древних артефактов вы встречали следы каких-то катаклизмов и катастроф, которые происходили на Земле?
— Естественно.
— В чем они заключаются?
— Один американский ученый любил все считать и построил некие кривые, показывающие, что разнообразие живых организмов на Земле имеет свои взлеты и спады. Одни вымирали, им на смену приходили другие. И причины этого точно не известны. Всяких фантастических гипотез имеется множество. Альварес считал, что динозавры вымерли из-за падения огромного болида и случилась ядерная зима. Эта гипотеза очень популярна, но на самом деле это полная ерунда. Ничего этого не было. Если бы это было, так они бы вымерли все и разом, в течение пары лет. А на деле это вымирание растянулось на миллионы лет. Какая уж тут ядерная зима? Когда мне тыкают в нос этой теорией, я обычно отвечаю, что у нас самые умные динозавры во Вселенной. Они начали вымирать за 15 миллионов лет до того времени, где люди прочертили им границу вымирания.
— Может они просто выродились до размеров ящериц? И люди когда-нибудь выродятся до размеров муравья.
— Если человек и выродится, то не уменьшившись в размерах, а увеличившись. На самом деле, акселерация — это признак вырождения. Из анализа палеонтологического материала мы знаем этот признак — перед вымиранием какой-то группы животные этой группы становятся все больше в размерах.
Одиночество во Вселенной
— Мы в школе учили, что жизнь — это способ существования белковых тел. Но только ли белковое тело может являться носителем жизни? Уже говорят о неких кремниевых формах жизни. Что на этот счет думает астробиология?
— У этой теории нет решительно никаких оснований. Сторонники этой теории все время приводят в пример радиолярии. Это такие одноклеточные организмы с ядром, скелет которых состоит из кремнезема. Ну и что? А у нас какой скелет? Он состоит из фосфатных и карбонатных минералов. Это же не значит, что мы представители фосфатной формы жизни.
— Считается, что вся Вселенная состоит из одних и тех же материалов, которые зафиксированы в знаменитой таблице Менделеева. И поскольку эти материалы образовали на Земле жизнь, то и в глубинах космоса жизнь может зародиться только в такой же форме. И если когда-нибудь к нам прилетит космический корабль с пришельцами, то они будут такими же биологическими объектами и будут похожи на нас, такие же прекрасные мужичины и женщины.
— Я был бы не против, чтобы к нам прилетели прекрасные женщины, но это, к сожалению, фантастика. И прежде всего потому, что никакого единообразия и соответствия таблице Менделеева во Вселенной не существует. Нет этого единообразия!
— Вы просто рушите основы!
— Ничего я не рушу, это все давным-давно известно. Есть концепция Большого взрыва, которую никто еще не опроверг. Так вот после Большого взрыва было образовано всего несколько элементов из которого все живое потом и образовалось. Эти элементы называются биофильными или биогенными. Но среди них изначально не было никакого железа, урана или меди. Среди основных элементов кислород, водород, азот и углерод. А потом уже пошла перекомбинация этих биофильных элементов. На сегодняшний день в космическом пространстве их обнаружено 200 штук. Но их будет гораздо больше по мере изучения и поисков. Потому что теоретически эта комбинаторика практически бесконечна. И только когда начали появляться звезды, начала появляться и «таблица Менделеева». Ну и потом уже за какие-то миллионов 300-500 лет образовалось все, что мы сейчас наблюдаем.
— Но элементы-то вокруг одни и те же?
— Нет. Потому что процессы эти продолжаются, и те, которые уже произошли, произошли в разных участках Вселенной в разное время. Так что то, что где-то еще существует другая жизнь и даже более развитая, чем у нас, я вполне допускаю, хотя пока не обнаружено ничего, что бы это подтверждало. Проблема в том, что если мы посылаем сигнал, то ответ мы можем получить не раньше, чем лет через 300. Но за это время полностью поменяется технология и не факт, что наши потомки смогут получить ответ на этот наш сигнал, потому что к тому времени нынешние технологии будут совершенно архаичны. Кто сегодня из наших ученых, которые изучают лазерную связь, сможет понять и ответить на сообщение, переданное с помощью полинезийского барабанного «телеграфа»? Для него это будет не послание, а просто бой барабана.
— В рассказе Рэя Бредбери путешественники во времени случайно убивают в далеком прошлом бабочку и возвращаются в совершенно иной мир. Смысл в том, что любой акт в прошлом может полностью изменить ход эволюции. Есть ли в ваших поисках признаки того, что по какой-то причине ход эволюции пошел не по сценарию, а свернул куда-то в сторону?
— Я с трудом представляю, как можно понять, что сценарий развития изменился и пошел в другую сторону. Но, например, когда я начал работать в Якутии в 1961 году и прилетел туда в первый раз, Якутск был одноэтажным городом с парой двухэтажных зданий, деревянными тротуарами и деревянной же мостовой. Сейчас это совершенно замечательный современнейший город. Там изменилось все. Изменились даже знаменитые Ленские столбы, потрясающий природный памятник на берегу реки Лены. Они не изменились внешне, но изменились по сути, что может случиться даже с камнем. Раньше это было просто красивое место, куда люди ходят любоваться. Сейчас же люди понимают, что Ленские столбы — это выдающийся памятник истории развития нашей планеты, ЮНЕСКО охраняет его как мировое научное наследие. Именно здесь, в районе Ленских столбов, на территории от Алдана до середины Якутии начали бурно развиваться организмы, образующие скелет — всякие ракушки. Это случилось впервые на Земле. Можно ли это назвать поворотом эволюции в сторону? Решайте сами.
— А что произошло именно в этом месте?
— А вот до этого я еще не докопался.